Странные игры ведет со мной Терпсихора
Все время танцует передо мной абсолютно голой
Танцы в постели, на потолке, на столе
Что нас тянет друг к другу столько лет?
Сплин
1
Лютик и Геральт наткнулись на деревню на ночь глядя. Это была одна из немногих деревень, разбросанных по лесам в междуречье Буины и Браа. До более-менее крупных городов типа Испадена на юге и Хенгфорса на севере было около недели пути. Бард и ведьмак направлялись на юг, из Голополья в Испаден, когда их врасплох захватила неожиданно рано (в середине октября) начавшаяся зима. Снег валил непрерывно, по утрам и вечерам у путников зуб на зуб не попадал, и, как назло, на их пути не встретилось ни одного каравана. Ведь, как известно, на тракте в помощи не отказывают.
Словом, когда Геральт уже начал опасаться за сохранность их здоровья и жизней, Лютик предложил гениальную по безрассудству идею срезать путь. По всем выкладкам и, согласно приобретенной на последнем, оставшемся далеко позади, постоялом дворе, карте выходило, что тракт изрядно выгибается к северо-востоку. По заверению-же Лютика, в дремучих лесах по правую руку от тракта жили жизнерадостные и гостеприимные люди всегда готовые помочь заплутавшему путнику.
Несмотря на довольно скептическое отношение к предложению Лютика, Геральту пришлось признать, что на пустом и заваленном снегом тракте им долго не продержаться, и дал добро сворачивать с пути. Вот уже день как они ехали по некоему тусклому подобию тропинки, ответвлявшейся от тракта и, наконец увидели впереди тусклый свет из окошек приземитых хат.
-Вот и замечательно,- несколько невнятно произнес Лютик из-за шерстяного шарфа, обмотанного вокруг лица и оставлявшего открытым только глаза, что делало поэта весьма похожим на романтика с большой дороги, небритого и с плохими манерами.- Я думаю, что обкатаю здесь новую программу, которую потом буду петь при чьем-нибудь дворе, все от умиления помрут, когда узнают, что впервые я ее отыграл в богами забытой деревне в северной глухомани.
-Постарайся, чтобы мы сейчас не померли. Только не от умиления, а от пары стрел или камня из пращи. Нас могут принять за разбойников или оборотней. Открой лучше лицо и будь повежливее,- произнес охрипший ведьмак и, подумав, добавил.- Может и мне здесь работа найдется.
Вразрез ожиданиям ведьмака, деревня была не такой уж и маленькой: около тридцати домов, прямые очищенные от снега улицы. Впереди, за забором, виднелось некое подобие корчмы. Почуявшие тепло человеческого жилья, лошади без понуканий резво затрусили по главной улице прямиком к ней. У крыльца поэт и ведьмак спешились, Лютик побыстрее, ни желая более ни минуты оставаться на холоде, нырнул внутрь, выпустив из двери облако пара. Геральту, являвшемуся по его выражению наименее коммуникабельным в их компании, досталось отвести лошадей в конюшню и принести вещи. Он несколько задержался на улице, огляделся и, подняв голову, полюбовался огромной полной луной, нависшей над лесом, но освещавшей, казалось, лишь большой круг, в котором умещалась деревня. Частокол из елок четко определял границу желтого света, за ним оставалась кромешная тьма. Далекий волчий вой донеся до ведьмака. Именно волчий. Уж Геральт то мог отличить злорадствования вервольфов и им подобных от грустной песни волка, где-то в чащобе тоже любовавшегося луной. Лошади беспокойно зафыркали и переступили, натянув поводья. Ведьмак отвлекся от созерцания луны и повел их в конюшню.
В корчме, учитывая поздний час, посетителей уже не было. Лишь Лютик, взлохмаченный, с сизым носом и покрасневшими ушами поглощал пиво у стойки. Его измученную физиономию освещало пламя камина. Геральт, войдя, тут же ощутил доносившуюся от него волну жара. Засохшая кожа на лице заныла.
-А вот и ваш спутник, господин поэт,- низкий хриплый голос донесся из неосвещенного пламенем угла. Ведьмак, дабы не вызвать ненужных подозрений, резко повернул голову на звук и расфокусировал взгляд. В углу стоял дородный высокий мужчина с окладистой черной бородой, держащий в руках две пивные кружки. За его спиной угадывался дверной проем.
-Добро пожаловать, милсдарь! Не изволите ли пива? А то господин поэт уже вон вторую кружку приговаривает.
Лютик, целиком и полностью занятый своим делом, на них даже не покосился.
-С удовольствием, хозяин,- ответил Геральт,- а не подскажите ли, как называется сие селение?
Корчмарь хитро зыркнул на Геральта из под кустистых бровей.
-Деревня наша именуется Серые Волки,- и, помолчав, продолжил,- зовут меня Дуб, вот, содержу тут заведеньице…
-Понятно. Я- Геральт, а этот,- ведьмак ткнул пальцем в наконец-то удовлетворившегося поэта,- известный виршеплет Лютик.
Лютик кивнул корчмарю.
-Милый Геральт, я первым же делом представился любезному Дубу, дабы он незамедлительно осознал, какая удача выпала ему и его соотечественникам…
-Заткнись, Лютик,- Геральт отхлебнул из кружки.- Хозяин, а не найдется ли для нас какой-либо комнатенки? Нам бы выспаться и согреться для начала, ну а потом- закупим у вас еды, топлива и двинем дальше.
-Нет уж, Геральт, никуда мы отсюда не уедем, пока я не приобщу жителей…хм…Серых Волков к высокой культуре песнопения,- снова встрял Лютик.
-Комната то завсегда найдется, господа любезные. А вам, господин Геральт, не советую завтра же срываться в путь. Не впервой у нас на севере такие ранние морозы, пощекочит с недельку и отойдет, тогда и дальше двинетесь. А мы вам ни в чем не откажем, и господина поэта послушаем вдоволь.
Лютик в подтверждение икнул.
2
Комната оказалась маленькой, но на удивление комфортной и теплой. Лютик, повалившись на лежанку, мнгновенно отключился, Геральт немного поворочался, поглядел в окошко на темное небо и не менее темный лес и, наконец, тоже заснул.
Проснулся он уже утром от тихого стука в дверь. На пороге скромно стояла черноволосая девочка лет тринадцати, видимо дочь Дуба. Сказав, что завтрак готов, она с чисто детским интересом глянула на Геральта и побежала восвояси. Сонный Лютик при слове ”завтрак” резко приободрился и, заявив, что день сегодня исключительно чудесный, скатился по лестнице вслед за девочкой. Геральт не спеша прошествовал следом.
На этот раз в зале опять никого не было. Во время завтрака к ним подсел Дуб и сообщил, что с ними желает познакомиться старейшина деревни, по совместительству- священник, мэтр Кудро. Девочка, подметавшая пол смотрела на Геральта уже с немым восторгом в глазах.
Отец Кудро был высок и худощав. Он стоял по пояс голый в сугробе около своего дома и растирался снегом.
-О, мой бог,- пробормотал Лютик.- Варвары!
Мэтр, завидев их, выбрался из сугроба и подошел.
-Доброе утро, милсдари путники. Как вам спалось? Надеюсь, милейший Дуб не обделил вас своим гостеприимством.
-Спасибо, отче, все было на высшем уровне,- развязно ответствовал Лютик, не отличив поначалу образованного светского богослова от деревенского дьячка.
Мэтр, не обратив внимания на дерзость в его голосе, продолжил:
-Уже ранним утром Дуб уведомил меня о вашем прибытии, и я сразу же захотел увидеться с вами. Позволю себе преклониться перед вашим мастерством, маэстро,- Лютик зарделся,- Вы, естественно меня не помните, но я являлся скромным слушателем вашего концерта при дворе герцога Тридамского, который произвел на меня тогда огромное впечатление.
Лютик не нашелся, что ответить, что в принципе случалось ужасно редко.
Кудро перевел свой взгляд на Геральта.
-И вас я приветствую, мэтр. Это честь для меня- быть знакомым с настоящим героем нашего смутного времени.
Геральт краснеть не собирался.
-Это тем более делает вам честь, мэтр. Вы даже на стали выкрикивать экзорцизмы при одном лишь моем появлении.
-Да бросьте! Я искренне удивлюсь, если узнаю, что где-то еще сохранились эти дикарские пережитки!
-К сожалению, это так. Не везде церковь терпит присутствие по каким-либо причинам неугодных ей.
-Не в пример некоторым, люди живут у нас образованные…я слышал много о беловолосом ведьмаке, грозе чудовищ, слышал много хорошего и, не скрою, плохого, но всегда умел отделить правду от досужих вымыслов.
-Тем более рад нашему знакомству.
Священник улыбнулся и заложил руки за спину.
-Но позволю себе сказать, что не только лишь неуемный интерес, всегдашний неистребимый порок рода людского, сподвигнул меня на встречу с вами.
Лютик прокашлялся, что, видимо, должно было призвать Геральта всего обратиться в слух, ибо по его, Лютика, мнению наклевывалась какая-никакая работенка для ведьмачьего меча.
3
Сухой, поблескивающий под лучами высоко стоящего солнца, снег, ровным слоем покрывавший частые просветы в лесу, знаменовавшие собой то, что летом именовалось полянами, чуть похрустывал под ногами. Кроме этого раздающегося при ходьбе звука ничто не нарушало покоя спящего леса. Стояла мертвая тишина.
Геральт стоял посередине одной из предполагаемых полян и осматривался. Посмотрел сначала на цепочку собственных следов, петляющих между деревьями и заканчивающихся в центре белого пространства, нарушая его девственную гармонию. Посмотрел на еле видный волчий след, вдоль которого шел уже пол часа: он не пересекал поляну, а аккуратно огибал ее и терялся между стволами впереди. Посмотрел на голубое без единого облачка небо и белый круг солнца посередине, а затем- на белый снег, покрывавший поляну. Тоже белый, но не такой как солнце.
Холодный.
Но тоже белый.
Мгновенно пришла на ум ассоциация с гладью моря. Но даже зимой снег, покрывавший корку льда у побережья, не лежал так ровно и спокойно. Он был волнистым, расчерченным прихотливыми узорами ветра. Иногда его рассекали трещины.
Геральт предположил, что это могла быть и не поляна, а лесное озерцо или болото. Не зря же волк обогнул белое пятно. Он стоял точно посередине и поспешил пересечь поляну до конца.
Кто знает, ведь неокрепший лёд мог проломиться под ним в любой момент.
Отыскав между деревьями давнишний волчий след, ведьмак не спеша пошёл дальше.
История отца Кудро не отличалась оригинальностью, особенно по меркам здешних диких мест.
Полтора месяца назад на людей начали нападать волки. Сначала на охотников и трапперов в лесах, потом на подступах к деревне, а в последнее время – и прямо на широких улицах. Нападали, исключительно, с целью убить, что у них получалось неплохо. Самих серых убийц мало кто видел ,отделывались описанием теней и злобных рычаний. Более того, за полтора месяца ни один волк серьёзно не пострадал, ни один не попался в руки к деревенским. Это делало им особую честь.
Мэтр Кудро, отлично понимая, что Геральт обычными волками не занимается в принципе, упросил его проверить, нет ли тут колдовства, либо, боже упаси, оборотничества. И при подтверждении данных предположений, естественно, принять меры.
Геральт с лёгкостью согласился, тем паче, что деньги были нужны, а делать было нечего. Мэтр Кудро ему чем-то импонировал. Образованный человек, он не выпячивал эту образованность, вёл себя сдержанно и уважительно. Геральт ему доверял. Конечно, в разумных пределах.
Сразу после утреннего разговора со священником Геральт и Лютик разошлись. Ведьмак, познакомившись с одним из следопытов, в свете последних событий, по собственному искреннему желанию, лишившему себя работы, побродил с ним около ограды деревни, и, увидев свежий волчий след, двинулся по нему на разведку. Следопыт пообещал, что будет бродить вблизи деревни, но далеко заходить, естественно, не собирался.
Лютик же вернулся в корчму готовиться к, назначенному на вечер, концерту и обсуждать с Дубом достоинства местного пива.
Волк, судя по заверениям следопыта, ошивался у деревни всю ночь и лишь с рассветом ушёл вглубь леса. Его след, прямой и чёткий, говорил, что он бежал рысью, не торопясь. Но в какой-то момент цепочка отпечатков изменилась. Волк, видимо, постоял, к чему-то принюхиваясь, а потом пошёл пешком, будто-бы поджидал кого-то отставшего.
Геральт, не упустивший эти изменения, насторожился, поправил перевязь с мечом и поплотнее замотал шею шарфом.
А потом он увидел, нет, скорее, сначала почувствовал взгляд, потом, подняв глаза- увидел.
Волк сидел впереди, посередине очередного большого просвета между деревьями. Сидел спокойно, не приготовившись к прыжку, пусть бесполезному. Геральт знал, что волк не прыгнет. Он просто сидел и смотрел на него большими чёрными глазами.
Ведьмак остановился на краю поляны. Он тоже смотрел волку в глаза, стоял не двигаясь где-то с минуту. Потом волк встал, негромко тявкнул и, повернувшись, потрусил неспешно дальше. Геральт остался стоять на месте.
4
Народу, несмотря на некое подобие “чрезвычайного положения” в деревне, собралось много. Все хотели послушать Лютика; и старики, и дети, и жёны с мужьями. Были они все собраны и серьёзны, ходили некоей пародией на краснолюдкий хирд: вооруженные кметы окружали небоеспособных односельчан, настороженно поглядывая по сторонам. Так, группами, они с разных концов деревни подходили к корчме и скрывались внутри.
Заметив Геральта, сидевшего в углу со священником, мужчины пристально к нему приглядывались, отмечали меч, висящий за спиной, но подойти и заговорить никто не решился. Женщины прятали глаза, стараясь не смотреть на него, а дети разглядывали с чистым здоровым интересом, как и дочка Дуба – Лисса; сейчас она скромно сидела в другом углу, рядом с отцом. Когда все более-менее успокоились, взорам присутствующих явился Дуб и пробасил:
o Вот, сталбыть, добрейшего вам вечерочка, сограждане. Нынче у нас, так сказать, появилась редчайшая, говорю, возможность послушать песни и баллады известного барда Лютика. Э-э… встречайте…
Под нестройные хлопки, наиболее образованных из зрителей, в галерее на втором этаже, ведущей к лестнице, появился Лютик с лютней. Помахав рукой благодарным слушателям, он двинулся вперёд, и, отыграв небольшое тихое вступление, спустился, поклониться, сел на табуретку перед селянами и начал.
Эта была первая песня, которую Геральт услышал в исполнении Лютика, ужасно давно, у костра на краю света, первая песня, исполненная Лютиком на подаренной ему эльфами лютне. Это было ужасно давно и ужасно далеко от деревни Серые Волки.
Скоро-скоро наши зёрна упадут
В неведомую землю, в остывшие ладони,
Скоро-скоро скорый поезд увезёт
Того, кто быстро ищет,
Да того, кто ничего не ждёт уже.
Геральт сидел в углу и тихо разговаривал с мэтром Кудро.
o Видите ли, Геральт, львиная доля населения деревни – бывшие городские жители. Неважно, кто, почему ушёл из города, мы принимали всех, и моя история мало чем отличается от судеб остальных… Не скрою, у меня возникли разногласия с герцогом и наиболее оптимальным решением проблемы было моё скорейшее исчезновение из Тридама. Я много путешествовал, но в конце концов понял, что городская жизнь мне опостылела, и тогда обосновался здесь.
Скоро-скоро он узнает, где чужие, где свои,
Он не отбрасывает тени, он идёт как лёд через ручьи,
Он не нашёл себе другую,
Он влюбился в ведьму
И ушёл на дно.
o Я искренне надеюсь, Геральт, что вы не приняли меня за безумного фанатика, готового перебить пол деревни “за грехи”, чтобы прекратить нападения волков. Не скрою, я владею навыками магии, равно как и вы, но не могу даже вообразить причины, побудившие животных к такому насилию. Здесь нужен профессионал и я искренне и всецело полагаюсь на вас в этом деле.
Он вылетел за ней в трубу
И крикнул ей: моя любовь!
Знают только сосны и янтарная смола,
Как в высоких травах заплетаются тела
Ты спроси у флейты из сухого тростника,
Что на дне своём скрывает мутная река
o Я постараюсь сделать всё, что смогу, мэтр. Меня, признаться, самого заинтересовал этот случай, тем более, что ни о чём подобном я доселе не слышал. Пока я видел только волков, обычных зверей и нападать на меня они отнюдь не намеревались.
Теперь ты знаешь, почему огонь похож на рыжую лису
И если ты хотела спрятать это дерево –
Спрячь его в лесу.
И никому не доверяй ключи от дома,
Не клянись на молоке ни сердцем, ни рукой,
Ведь я хочу надеяться на то, что ты
Останешься со мной.
Концерт Лютика длился около двух часов. Геральт, неплохо знакомый с его творчеством, отметил, что бард сыграл несколько чужих песен, а также несколько совсем новых, им ещё не слышанных. Написаны они были, видимо, на холодном заснеженном тракте. Пелось в них, что характерно, о лете, тёплом море и девичьей ласке.
Он вылетел за ней в трубу
И крикнул её: моя любовь!
Знают только сосны и янтарная смола,
Как в высоких травах заплетаются тела,
Ты спроси у флейты из сухого тростника,
Что на дне своём скрывает мутная река.
Моя любовь…
Наконец Лютик, несколько раз спев на бис, окончил концерт, посидел немного с народом, и, заявив, что всех любит и просто обожает, удалился спать под оглушительный шквал аплодисментов, криков, воплей и взглядов девиц.
Народ, посидев ещё немного, начал расходиться всё в том же боевом порядке, и скоро в просторной зале остались лишь не на шутку разговорившиеся ведьмак со священником, да личная охрана последнего – четверо крепких охотников.
Ведьмак, закончив пересказывать последние новости с юга, где начались очередные нелады с престолонаследием и линиями границ, замолчал, глядя на догорающий камин.
Мэтр Кудро покачал головой и вздохнул.
o Что ж, это движение, развитие, поступь истории. И поверьте мне, это не скоро прекратиться, если прекратиться вообще. Кончится там – начнётся здесь. И никуда от этого не убежишь.
Геральт ухмыльнулся:
- Даже на край света?
o Да, и на краю света возникнет вопрос: а не передвинуть ли его ещё метра на два подальше, туда, в безграничную пустоту..?
o Кому нужны два метра пустоты?
o Нам нет, и вам и мне достаточно этого тварного мира, ибо мы никогда не будем в состоянии познать его целиком, и всегда будем стремиться к чему-то новому и неизведанному. А вот сильным мира сего, из-за банальной скуки, иногда хочется выйти за рамки обычного. К сожалению, часто такие затеи оканчиваются плачевно.
Геральт кивнул. С этим он был абсолютно и полностью согласен.
В залу вышел Дуб :
o Господа любезные! Камин совсем потух, а столь почтенных посетителей мне морозить совсем не хочется!
o Да, да, любезный Дуб, мы уже уходим,- проговорил, спешно вставая Кудро – Было приятно поговорить со столь образованным человеком как вы – Геральт.
Охранники, дружно громыхнув стульями, встали вслед за мэтром.
o Взаимно, отче. Позвольте проводить Вас до крыльца, а заодно и подышать воздухом на сон грядущий.
Кивнув Дубу, мэтр с сопровождением вышел на улицу. Геральт вышел следом. В ближайших домах свет уже не горел, тускло светила луна, медленно и ровно падал снег.
Это произошло слишком быстро даже для ведьмака. Неожиданно из темноты между домами вылетели четыре серые тени. Один из охотников предостерегающе крикнул, но тут же свалился под тяжестью волчьего тела. Второй, выводивший из стойла коня, отвлёкся, пытаясь удержать паникующую лошадь. Двое остальных не успели взяться за оружие, и только мэтр Кудро оказался готов к нападению: из его рук вырвался белый огненный клубок и угодил в летящего волка. Послышался визг, запахло палёным. Зверь упал, но тут же поднялся и бросился назад. Второй волк полоснул священника когтями по лицу, но тут же схлопотал комок огня в морду и остался на снегу. Мэтр упал.
Геральт, подчинившись секундной оказии, перепрыгнул через перила крыльца, поймал за поводья беснующуюся лошадь и, вскочив на неё, помчался во тьму за отступающими волками.
Они бежали втроём, один – хромая и повизгивая, но не отставая. Геральт одной рукой сложил Знак, направив на голову лошади. Та, перестав бояться, пошла ровнее и быстрей.
Волки миновали забор и бросились в лес. Ведьмак, притупив у лошади все инстинкты самосохранения, не собирался отставать. Он низко пригнулся к холке, избегая свистящих мимо ветвей, и, сжав зубы, пытался не потерять из виду три серых пятна, маячащих за стволами впереди. Было очень холодно, но Геральт лишь по прошествии некоторого времени ощутил, что одет сверху лишь в рубаху да кофту с капюшоном, который в ночном лесу, кишащем волками одевать не полагалось, дабы не уменьшать кругозор и не закрывать уши. Белые волосы колыхались на ветру, уши при любом неосторожном движении грозили потрескаться и отвалиться.
Волки, не огибая ровное место без деревьев, выбежали на середину и остановились, повернувшись к преследователю.
Ощутив лёгкое дежа-вю, Геральт остановил лошадь у края поляны, но на сей раз волки не стали играть в гляделки. Двое, в том числе и раненый, ринулись дальше, вглубь леса. Один рванул вправо. Ни секунды не медля, Геральт последовал за одиночкой.
Вновь проплутав между стволами, волк выскочил на очередную поляну, залитую скудным лунным светом, вновь подождал, пока Геральт подъедет к краю и затем скрылся. Ведьмак на сей раз за ним не погнался, поскольку его серьёзно заинтересовало то, что стоит на поляне.
Это было какое-то строение, определённо религиозного характера и назначения, несколько походившее на храм бога Единого, адептом которого являлся отец Кудро. Религия эта была довольно распространена и стояла на втором месте после культа Мелитэле. Но Геральт, много раз бывавший в крупных городах, неотьемлемой частью архитектуры которых были всевозможные святилища, отметил несколько особенностей, не характерных для храмов Единого. Конечно он не был знатоком в строительстве ритуальных учреждений “во славу”, но обстоятельства, сопутствовавшие его появлению на этой поляне, просто вынуждали его проверить строение, чем бы оно не являлось.
Геральт спешился, привязал запыхавшуюся лошадь к стволу и подошёл поближе. При ближайшем рассмотрении здание оказалось не таким уже и старым, какими обычно являлись полуразрушившиеся деревенские святилища. Он медленно обошёл вокруг. Здание представляло из себя невысокий одноэтажный прямоугольный сруб без признаков окон, на котором покоился сферический купол, обрамлённый искусно вырезанными из дерева языками огня и то-ли танцующими, то-ли дерущимися фигурками. Сам купол тоже венчал язык огня. Единственная дверь оказалась запертой на массивный замок.
Не ощутив ни малейшего признака магии, ни в самом здании, ни снаружи, Геральт ударил по замку знаком; промёрзшее железо со звоном лопнуло. Ведьмак вытащил меч и вошёл.
В ноздри ударил резкий запах трав, развешанных тут и там. Вдоль стен корячились деревянные статуи, как и на крыше, на фоне языков огня. Возможно, это должно было означать ад, но Геральт не мог понять, кто здесь демоны, а кто – грешники. Пространство по центру было пусто, только у противоположной стены он разглядел кольцо из камней. Подойдя ближе, Геральт различил в нём некое подобие очага, внутри были остатки золы. Возможно, это был алтарь.
Ведьмак резко поднял голову и встретился глазами с ещё одной статуей, видимо, главным идолом. Она изображала женщину в длинном платье, с пышными волосами. Книзу платье плавно переходило в языки огня, в отличие от других статуй, женщина и огонь были единым целым. Её глаза находились на уровне глаз Геральта, что создавало некий эффект взгляда. Наверное, другому это было бы неприятно.
Чтож, подумал Геральт, в отдалённых от цивилизации местах часто встречаются странные культы и религии. И только когда его глаза окончательно привыкли к кромешной тьме, он различил за статуей сложенные в ряд у стены человеческие черепа.
6
Лютик и Дуб, с тремя следопытами, ждали его у частокола. Поэт был напуган до смерти, Дуб с односельчанами- собраны, суровы и до зубов вооружены. Геральта стащили с лошади, влили внутрь полфляги какой-то гадости, засунули в шубу и, в окружении довели до корчмы. Лютик не произнёс ни слова, постоянно озираясь и стуча зубами.
На снегу перед крыльцом чернели пятна крови.
o Кудро жив, что с ним станется…- проворчал Дуб.- одну зверюгу он укокошил, а сам только оцарапался… сейчас, ведьмак, в тепле поговорим. К отцу завтра пойдешь, не до тебя ему сейчас.
o Больше нападений не было?
o Всё тихо, как в сортире…
o Лютик, не лезь под ноги, иди нормально!
o Геральт, это оборотни?
o …Нет,- тихо ответил ведьмак.- обычные волки, даже не голодные. Просто ужасно злые…
В корчме, отогреваясь у вновь разожженного камина, Геральт лихорадочно размышлял, что предстоит сделать в первую очередь. Черепа в святилище были не старые, не потемневшие и потрескавшиеся. Он смотрел в пламя камина и думал.
Лютик, наконец, не выдержал:
o Да что там было, в лесу, Геральт! Что ты сидишь и кривишься как дьявол, чем ты обеспокоен?
Из темноты вышел Дуб и присел за стол.
o Да, милсдарь ведьмак, что стряслось-то там такое страшное?
Ведьмак, глядя прямо в огонь, ответил:
o В лесу я наткнулся на какой-то храм…- Дуб как-то весь резко собрался и глянул на Геральта,- По всей видимости, там приносили людские жертвы и притом совсем недавно. Дуб, есть ли поблизости ещё деревни?
o В дне пути – нет,- хриплым изменившимся голосом ответил тот. Потом, словно с чем-то борясь, тихо спросил.- Это был деревянный храм с языками огня и пляшущими статуями?
o Да…
o А в глубине стояла статуя дьявольски красивой женщины?
o Верно…
Дуб шумно выдохнул и уставился в столешницу. Подумав, он тихо произнёс:
o Позволь представиться – секретный агент реданской разведки – Элиот Корн.
В последующие полчаса Элиот Корн рассказал много того, во что ведьмак не хотел бы верить, но это было слишком правдоподобно для его мира.
o Около пяти лет назад в Тридаме и близлежащих городах на севере Редании была разоблачена крупнейшая секта, приносившая людские жертвы. Почти все, состоявшие в ней были пойманы, но некоторые главари бежали, избегнув казни. Бежали на север, в глухие леса. Многие наши люди пропали там без вести, но некоторые, ничем, правда, не подтверждённые, сведения нам удалось получить. В конце концов сам господин Дийкстра лично принял меня и имел долгую беседу. На момент разоблачения сектанты уже готовили революцию в Тридаме, задавались целью свергнуть короля. И теперь не следовало ни в коем случае упускать недобитую гадину. Словом, меня забросили в Серые Волки, которая по донесениям являлась одним из предполагаемых центров секты. Чтобы не вызывать лишних пересудов у населения, отправили со мной Лиссу в роли дочки… Она на самом деле сирота… И до этой ночи мне не удавалось узнать ничего, что указало бы на след этих психов, Геральт.
Лютик, с вновь округлившимися глазами, хлопнул себя по лбу:
- Точно! Пять лет назад я был в Тридаме, выступал перед герцогом. И в это время как раз болтали о каких-то последователях богини безумия, что один из их главарей сбежал …И вот ещё, болтали будто бы он был священником при дворе, и …о, господи!
Геральт судорожно вздохнул.
o Означает ли это, что наш общий знакомый…
o У меня теперь в этом сомнений нет,- проговорил Элиот Корн.
o Чёрт, пора отсюда сваливать.
o Подожди, Лютик. Надо уехать утром, не вызывая подозрений. Скажем, что поехали за подмогой против волков, Геральт – ты сможешь объяснить…
o Почему ты так уверен, что тебя не вычислили, Элиот Корн?
o Думаешь, в этом случае я бы здесь сидел? Пойми, они не способны логически мыслить, они дикари, все подвергались массовому гипнозу, в храмах были обнаружены склады наркотиков. Их ничто не остановит.
o Беда всякой власти, даже находящейся в тени, всегда была в том, что она мыслила лишь обобщающими категориями, не признавая более мелких деталей. Рано или поздно власти на этом прогорали, зачастую даже не осознавая своей ошибки…
o Не тебе критиковать то, что стоит над тобой, ведьмак. Это по меньшей мере банально и … небезопасно.
o Нет уж, Корн, - Геральт упорно не смотрел ни на что, кроме огня камина, - позволь тебя просветить, что в этой проклятой деревне посреди проклятого леса надо мной одно лишь только небо с миллиардами звёзд, и выше него ничего не было и нет.
Сверху спустилась заспанная ничего не понимающая Лисса, с испугом глядя на ведьмака, она прижалась к гневно сопящему, Дубу.
Напряженную паузу прервал ни с того ни с сего, молчавший доселе Лютик:
o А поклоняются они богине безумного танца – Терпсихоре. Дурные головы болтали, что сама Фалька была из них … бред. Но, Геральт, а причём же здесь волки?
Только теперь ведьмак оторвал взгляд от пламени и посмотрел поэту в глаза
o Неужели ты не понимаешь, Лютик?
o Дуб, я что будет с детьми, женщинами, просто необразованными охотниками? – неожиданно спросил Геральт. – Неужели..?
o Всё зависит от того, что они скажут перед судом божьим и людским. – проворчал он и, подумав, добавил,- а также от того, что скажет господин Дийкстра перед королём. И ни я, ни, тем более- ты, Геральт, ничего не сможем изменить. Но, если пожелаешь, ни твоё имя, ни твоё, Лютик, не будут упоминаться в моём рапорте. Формально вы будете не причём.
7
Во втором часу ночи усилился ветер и чистое звёздное небо заволоклось тучами. Снова повалил снег.
Дверь корчмы тихо отворилась: засов сам вылез из гнезда. В зал вошли двое в белых плащах с капюшонами. Нечеловечески тихо двигаясь, поднялись они на второй этаж и вошли в одну из комнат, где спали Дуб и Лисса. Почувствовавшему чужое присутствие и почти проснувшемуся Дубу дунули в лицо каким-то порошком, и голова его бессильно опрокинулась обратно. С Лиссой проделали то же самое и, взяв её на руки, похитители так же тихо удалились, прикрыв за собой дверь.
… Дуб снова попытался встать, но тело отказало. Волна паралича медленно, но упрямо двигалась вверх, и ему ничего более не оставалось, как закричать, используя ещё не онемевшую гортань. Крика не получилось, вышел еле слышный хрип:
o Гер-а-а—льт…
Но ведьмак, лежавший в соседней комнате уже не спал. Он услышал.
8
Началась метель. Ветер со свистом кружил между тёмными стволами хлопья снега и шумел, раскачивая деревья. По небу мчались облака, то и дело полностью закрывая собой робко светившуюся луну. Геральт гнал лошадь, ориентируясь лишь по общему направлению. В этот раз никто ему не помогал и не вёл во тьму, к белой поляне с храмом Терпсихоры.
Растолкав Лютика и в двух словах объяснив, как поднять на ноги Дуба, Геральт разбудил в конюшне свою Плотву и помчался в лес. Чутьё его никогда не обманывало.
Он подозревал, что в это время где-то на невообразимой высоте мчится, как и он, Дикий Гон. Призраки снова вышли на охоту и никто не в состоянии был остановить их. Как и его.
Сегодня была хорошая ночь для охоты.
Он оставил Плотву в пяти минутах ходьбы от поляны, погрузив лошадь знаком в полусон. Завидев впереди огонёк факела, пробежался и различил троих в белых плащах с капюшонами. Подойдя ближе, громко окликнул их. Те одновременно повернулись. Один получил в висок рукояткой меча, другой - локтем, третьему Геральт дал в лоб головой. Стащив с одного плащ и накинув его, Геральт двинулся к храму.
Дикий Гон кружил в небесах над ним, вынюхивая добычу.
Месса уже началась. Всё пространство храма заполняли фигуры в белых плащах, в воздухе вился дурманящий аромат тлеющих тут и там пучков трав. В конце залы Геральт увидел стоящую в каменном круге Лиссу в простом белом платье. Девочка, казалось, спала стоя и слегка пошатывалась. Ведьмак начал пробираться к ней, расталкивая одурманенных людей.
Перед алтарём, склонившись ниц, на коленях скрючился Кудро. Геральт узнал его по лысине. Он сбросил с себя мешавший движениям плащ, пнул сектанта под рёбра, ударил по затылку и, схватив Лиссу одной рукой, повернулся, чтобы увидеть как блестит острая сталь на фоне белоснежных плащей. Сектанты отнюдь не собирались выпускать его.
Плотнее прижав девочку левой рукой, правой Геральт выхватил меч и, не задумываясь, рубанул от плеча. Тело в белом плаще выпустило из рук меч и безмолвно упало, а ведьмак уже продвигался дальше. Белая ткань начала стремительно менять свой цвет, сектанты падали молча, дурманящая трава придавала им безрассудства и они сами лезли под меч. Геральт крутил мельницу, часто молниеносно тыкая в пространство позади себя, безоружных он старался просто отбросить ногой. И ещё он всё время ощущал направленный в затылок горячий взгляд, будто бы желающий прожечь его череп.
Статуя Терпсихоры, в неверном колышущемся свете факелов, казалось, вела дикую пляску.
Дикий Гон в ночном небе радостно завывал.
Наконец, последний раз рубанув, Геральт толкнул дверь и, вырвавшись наружу побежал к Плотве. Жгучий взгляд исчез.
То, что произошло позже, Геральт объяснял для себя только тем, что надышался травы в храме. Конечно, обычная дурь не могла на него подействовать, но кто знает, что туда могли подмешать безумные фанатики.
Плотва на полной скорости мчалась сквозь лес, чудом минуя деревья, когда обмякшая в его руках Лисса внезапно подняла голову.
Геральт посмотрел на неё, ей в глаза.
Глаза Лиссы превратились в два чёрных колодца, зрачки расширились до невозможности, и ведьмак, раз взглянув, не смог оторваться.
Где-то совсем уже близко за спиной завыли костяные гончие.
В его сознании прозвучал низкий грудной женский голос.
Почему ты не танцуешь со мной, ведьмак?
Плотва остановилась, Геральт не смог пошевелить и пальцем. Ветер резко усилился, и окружающий мир потонул в снежной круговерти.
Я спросила, почему ты не танцуешь со мной, убийца?
Стало страшно холодно, кожа будто бы начала покрываться инеем.
У тебя очень белые волосы, ведьмак.
Белые, как снег.
Чистые, как кровь.
Геральт, всй глубже проваливаясь в чёрные колодцы, неимоверным усилием сжал руку в кулак.
Почему ты не танцуешь, мясник из Блавикена?
Рука ведьмака, медленно преодолевая сопротивление, потянулась к поясу. Он знал только один способ прекратить наваждение.
С той толпой трупов, что у тебя за спиной, ты стал бы одним из главных в моём танце…
Геральт наконец вытащил из-за пояса кинжал и в последнем, рвущем жилы усилии, вонзил его себе в левое предплечье.
Боль и крик заставили его очнуться. Напор ветра ослаб, Плотва двинулась рысью, медленно увеличивая скорость.
Лисса смотрела на него с ужасом, из её глаз текли слёзы.
Он вырвал кинжал из руки. До половины его покрывала алая кровь и снежинки, падавшие на лезвие, окрашивались, а потом таяли в горячей жидкости.
Дикий Гон, кончив кружиться на одном месте, умчался на юг, метель двинулась вслед за ним.
9
Они собрались в спешке. Лютик не стал приставать с расспросами; когда надо, он был надёжен. Дуб ещё не совсем оправился от наркотика и чуть хромал. Геральт кое как перевязал руку, но, несмотря на эликсир, она зверски болела. Думали, выбежав через чёрный ход, сразу ринуться к конюшне, но было уже поздно.
Дом окружало кольцо вооружённых людей с факелами. Кое-кто был в перепачканных кровью белых плащах. Из толпы выступил мэтр Кудро. Он шёл неестественно прямо и морщился от боли. На лице его наискось от виска до подбородка, алел страшный шрам, контрастирующий с неестественной бледностью, почти синевой кожи. С глазами у него тоже было не всё в порядке.
Почему ты не танцуешь, ведьмак?
Убийца…
Мясник..
o Ты догадлив и дерзок, отродье,- прохрипел он,- Не думал, что и эти псины настолько разумны, чтобы понять друг друга. Но, как видишь…И что ты собираешься сейчас делать, интересно узнать? Убивать ни в чём неповинных деревенских жителей? За покушение на святого отца ты уже заслужил четвертование. А ты,- обратился он к замершему с девочкой на руках Дубу,- вообразил себя супер-шпионом, сопляк? Власть богини безгранична.- закончил он, окончательно убедив Геральта в своей невменяемости.
Ведьмак молчал, ему не о чем было разговаривать с психом. Толпа вокруг молчала. Молчал чуть покачиваясь Кудро, безмятежно и зло улыбаясь, буравя чёрными глазами Геральта.
Небо полностью очистилось от туч и снова заблестело звёздами. Луна уже склонялась к горизонту. Молчаливая пауза затянулась. Тут Геральт услышал еле слышный шёпот Дуба, стоявшего с ним на одном уровне. Он чуть повернул голову, чтобы увидеть как шпион резко опустит и поднимет веки. Насколько он знал, в разведке Редании и других стран, этот знак означал только одно.
Неуловимым движением он выхватил меч и рубанул отца Кудро по груди. Священник упал на спину, не преставая улыбаться.
Геральт крикнул:
-Бегите!- и отшвырнул нескольких кинувшихся к нему знаком. Элиот Корн, одной рукой держа Лиссу, другой – увлекая упирающегося Лютика, ринулся к конюшне. Толпа было уже подалась вперёд, намереваясь просто втоптать Геральта в снег рядом со священником, но тут морозную тишину прорезал волчий вой. Кто-то из задних рядов крикнул, некоторые обернулись.
Вторым внешним кольцом корчму в деревне Серые Волки окружали волки. Их глаза горели в полутьме, словно отражение звёздного неба.
Их было очень много: старых, вполне зрелых, совсем ещё щенков, они скалили зубы в жуткой ухмылке и медленно приближались к парализованным страхом людям.
Геральт, как и много раз до этого, не стал медлить, а бросился к Корну и Лютику, уже выводившим лошадей. Их выпустили беспрепятственно. Пока было видно, Геральт оборачивался, но ни люди ни волки не двигались, потом дома скрылись за поворотом тропы.
10
Часа через три, когда уже совсем рассвело, Элиот Корн вывел их на тракт. Они молчали, говорить было не о чем. К полудню нагнали краснолюдский обоз, направлявшийся в Испаден. Некоторые краснолюды признали Лютика и заявили, что без концерта дальше не пустят.
В Испадене они простились с Корном и Лиссой. Разведчик, сообщив своим координаты деревни, отправился в Тридам, где по его заверению, его ожидал огромный куш, личная благодарность Дийкстры и полгода отдыха. Лиссу он взял с собой.
А Лютик с Геральтом остались переждать холода, после чего пересекли Буину и въехали на земли Каэдвена. Дом милого их сердцу Юга оставалось рукой подать.
В рассказе использованы имена и географические названия, созданные Анджеем Сапковским, а также песни группы Сплин “Терпсихора” и “Моя любовь”, автор Александр Васильев.
